Первым делом – самолеты

ИВАН ФЕДОРОВ впервые поднялся в небо в 1929 году, 15 лет от роду, на собственноручно построенном планере. В 1932 году поступил в школу военных пилотов, которую окончил с наивысшими летными характеристиками. В 1937 году добился отправки в Испанию, где за год совершил 286 боевых вылетов, лично сбил 11 самолетов противника и 17 – в групповых схватках.

В 1938 году Федорова представили к званию Героя Советского Союза. С большой группой офицеров из Испании он приехал в Москву на торжественное вручение наград. Но поторопились орлы, начав заранее обмывать ордена и звезды. На одном из «банкетов» летчики, моряки и танкисты стали выяснять, какой вид вооруженных сил лучше. Спор дошел до драки, а потом и перестрелки. В результате – два трупа, раненые. Руководство Наркомата обороны замяло инцидент, но наград не дали никому. Всех раскидали по воинским частям с совершенно неподходящими для дальнейшей карьеры характеристиками. А Федорова перевели пилотом-испытателем в КБ С. А. Лавочкина.

– В конце 40-го – начале 41-го в соответствии с советско-германским договором 62 немецких летчика более трех месяцев изучали наш истребитель И-16, и на первых полетах четверо из них угробились, – рассказал мне Федоров. – Был ответный визит, так сказать, обмен опытом. Разрешили поехать только четверым: мне, Стефановскому, Супруну и Викторову. Прибыли мы в Берлин 14 июня 1941 года и за четыре дня облетали все их самолеты, которые они нам предложили: «мессеры», «юнкерсы», «хейнкели», «дорнье», «фокке-вульфы». 18 июня на прощальном вечере Адольф Гитлер вручил мне одну из самых высоких наград рейха, а Герман Геринг – три редких жетона достоинством в 10 000 марок каждый.

Побег на фронт

С ПЕРВЫХ дней войны Федоров забросал Лавочкина рапортами с просьбой отправить на фронт. Но Семен Алексеевич не отпускал. Тогда в июне 1942 года Федоров просто удрал на передовую.

– В то время КБ Лавочкина находилось в Горьком. На самолете, который испытывал, я долетел до Монино. Горючее – к нулям. Под пистолетом, в котором, кстати, и патронов не было, заставил механика заправить самолет и взял курс на Калининский фронт, к Громову, в 3-ю воздушную армию.

Руководство завода объявило меня дезертиром, потребовало вернуть с фронта. Громов успокоил: «Если бы ты с фронта удрал, тогда судили бы, а ты же на фронт». Действительно, дело закрыли, но жену, оставшуюся в Горьком, лишили довольствия. Попросил я у Громова двухместный истребитель. Слетал за ней. Воевать стали вместе: она была тоже летчица.

Громов потребовал от меня не афишировать, что Аня – моя законная супруга. Пришлось представить ее так называемой походно-полевой женой. Из-за этого случилась одна из дуэлей. Один офицер грязью ее, как говорится, облил. Я его вызвал. Он промазал, а я специально пустил пулю поверху. Кстати, ни в одной из шести дуэлей я не стрелял прицельно в «противника». Главное было показать, что готов до конца отстаивать свою честь. А вообще-то, конечно, молодые были, горячие, смешно теперь вспоминать.

В августе 1942 года в воздушной армии по личному указанию Сталина было приказано сформировать в пределах каждого фронта от одного до трех штрафных батальонов для старшего и среднего разжалованного комсостава, куда направляли рядовых и младших командиров, чтобы они «в более трудных условиях искупили свою вину перед Родиной кровью».. Верховный очень дорожил летчиками и не хотел, чтобы их расстреливали даже за самые тяжкие преступления.

Как создавали группу летчиков-смертников

О проштрафившихся летчиках в приказе Верховного не говорилось. Но генерал Громов, чтобы спасти провинившихся пилотов от бесцельной гибели в пехотных штрафбатах, предложил командующему Калининским фронтом Коневу стянуть их в одну мощную авиагруппу.
Сталин, которому Конев звонил по этому поводу, идею поддержал. Федоров добровольно вызвался возглавить группу из 64 штрафников.

- Почему именно меня назначили командовать штрафниками? - Иван Евграфович перебирает фронтовые фотографии. - Особисты постоянно напоминали Громову о моих старых грехах: мол, вместо того чтобы отдать дезертира под трибунал, ты его «пригрел». Мое назначение в «небесный» штрафбат всех устраивало. В мое подчинение прибыли летчики, всего 42 человека. Люди суровые, с крутым нравом. Трое пилотов повара сварили в котле за то, что химичил с едой. Еще двое девку с балкона сбросили - не пошла с ними танцевать. Был и такой «фрукт»: пришел в землянку к своей походно-полевой жене, а та не открывает. Он и заревновал. Достал пистолет, через дверь - «бах!» - и пошел спать. В первых же боях мои орлы несколько раз оставляли меня один на один с фашистскими асами. Хотели посмотреть, что я собой представляю. Но я ни одному и слова упрека не сказал. После этого они меня стали больше уважать и таких финтов уже не выкидывали.

Иногда мы устраивали с немцами «дуэли смертников». На аэродром фрицев сбрасывали консервную банку с запиской. А в ней между русскими матерками вызов на дуэль: время, место, количество участников. Предупреждали: будет больше - пожжем на земле! Они, надо признать, взлетали всегда на оговоренных условиях. А мы их поколошматим и новую записку сочиняем.

– 5 августа 1942 года немцы перебросили в наш район группу асов из 59 летчиков, которые разрисовывали фюзеляжи своих самолетов игральными картами (кроме шестерок). Мы называли их картежниками. У их командира полковника фон Берга на стабилизаторе красовался трехглавый дракон.

Чем же эти асы занимались? Если на каком-то участке фронта наши дерутся хорошо, то они прилетают и бьют их. Потом перелетают на другой участок – там наших колошматят. Вот нам и поручили пресечь это безобразие. И мы за два дня всех немецких асов этой группы ухлопали. В один из боев мне удалось сбить самого «дракона» и «червового туза». После боя мне принесли шашку, кортик, маузер и курительную трубку в виде головы Мефистофеля со светящимися, фосфоресцирующими зубами и глазами и с автографом Гитлера. Это были личные вещи фон Берга.

Менее чем за два месяца штрафники «обескрылили» более 350 самолетов противника. Четверых штрафников представили к званию Героя Советского Союза, остальных – к орденам и медалям. Штрафная группа была вскоре расформирована, летчиков реабилитировали и отправили к прежнему месту службы, а Федорова назначили командиром воздушной дивизии.

Он всегда был не только летающим, но и сбивающим комдивом. Причем дрался, как говорится, на грани невозможного. Однажды далеко за линией фронта вдвоем с ведомым, гвардии младшим лейтенантом Савельевым, прикрывал 24 наших штурмовика. Вдруг в атаку вышли 20 фашистских истребителей. Федоров завалил девять! Ведомый – два. Остальные разлетелись...

Иван Федоров. 1948 год.

Самоволка с того света

ПОСЛЕ Победы Федоров вернулся в КБ Лавочкина, испытывал реактивные самолеты. Первым в мире преодолел звуковой барьер на самолете Ла-176. А вообще на его счету 29 мировых авиационных рекордов. Именно за эти достижения Сталин присвоил ему 5 марта 1948 года звание Героя Советского Союза.

– Как правило, у меня на испытании одновременно было 8-10 самолетов, порою непохожих один на другой. В воздухе я находился больше, чем на земле. Иногда летал до 20 часов в сутки.

А однажды случилось несчастье. Шли испытания стреловидной машины Ла-15. На высокой скорости самолет так затрясло, что мне показалось, будто черепная коробка отвалилась и летит рядом со мной. Машина не слушалась рулей. Сбросил газ. Самолет клюнул, лег на крыло и, снижаясь, стал увеличивать скорость. Мне деваться некуда: надо покидать машину. Но она не была оборудована катапультой. Сбросив фонарь, ногами оттолкнувшись от пола кабины, резко повернул лицо назад (чтобы не выдавило сопротивлением встречного воздуха глаза и не разорвало рот) и оказался на крыле у фюзеляжа. Меня намертво прижало к крылу. Вновь собрался с силами и локтями, коленями стал отжиматься от самолета. Меня потянуло назад и сильным рывком швырнуло в сторону хвоста, чуть не размозжив о стабилизатор. Самолет исчез с моих глаз. А я, сделав небольшую затяжку, раскрыл парашют. И тут заметил, что с меня сорвало комбинезон вместе со Звездой Героя. На высоте около 5000 метров оказалось так холодно, что я успел обморозить живот, руки, ноги, лицо.

Позже там, где упал самолет, ребята нашли мою Звезду с кусками комбинезона. Даже Звезда не выдержала – подвеска погнулась и лопнула. Врачи долго пытались выходить меня, но безуспешно. Вскоре списали с летной работы.

Правильно говорится: беда не приходит одна. В это же время умерла моя Анна Артемовна. Еще во время войны жена получила тяжелейшее ранение. Тридцать лет провалялась в госпиталях, но так и не встала на ноги. Похоронил я ее, а на надгробии поставил надпись и для себя, думал, что долго не протяну. И вот как-то прихожу я проведать покойную жену, вижу: в оградке за столиком сидят фронтовые друзья – маршал Ворожейкин и генерал Белецкий, поднимают стаканы и произносят поминальный тост в мою память. Выхожу к хлопцам – у них глаза на лоб: ты откуда? С того света, отвечаю, в самоволку убежал за коньяком. Уехали мы тогда на дачу к Ворожейкину и три дня там гудели. С тех пор жизнь ко мне и вернулась. Стал лечиться простым летным средством – пить коньяк перед завтраком, обедом и ужином. Давление нормализовалось.

Ивану Федорову 88 лет, но он бодр, энергичен, жизнерадостен. Может быть, секрет в том, что улыбка не сходит с его лица. Женился второй раз на хорошей женщине. Имеет две страсти: пишет стихи и ремонтирует «безнадежные» часы необычных конструкций. В квартире от них такой звон стоит, словно в церковной звоннице.

Когда разговор зашел о восстановлении справедливости в отношении его фронтового подвига, Иван Евграфович махнул рукой:

– За себя постоять всегда умел и сумею, но хлопотать и писать в высшие инстанции, чтобы вернули неврученные награды, никогда не стану. Да и не нужны они мне уже – другими материями душа живет.

Сергей ТУРЧЕНКО

КОМАНДИР НЕБЕСНЫХ ШТРАФНИКОВ
ИВАН ЕВГРАФОВИЧ ФЕДОРОВ, ЧЕЛОВЕК НЕОБЫКНОВЕННОЙ КРЫЛАТОЙ СУДЬБЫ

В годы Великой Отечественной он был командиром единственного в мировой истории полка летчиков-штрафников. Неоднократно представлялся к званию Героя Советского Союза, но Золотую Звезду получил только в марте 1948 года, по личному указанию Сталина - "за испытание и освоение новой военной техники и проявленные при этом мужество и героизм". Одним из первых в СССР стал летать на реактивных истребителях, испытывая которые, первым преодолел звуковой барьер, установил несколько десятков мировых рекордов. 23 февраля, в День защитника Отечества, непревзойденному воздушному асу исполняется 92 года...

На полосатую судьбу свою Иван Федоров никогда не жаловался. Признается:

- Меня всю жизнь считали нарушителем и хулиганом. Понижали в званиях, выгоняли, брали под арест, но, слава Богу, крыльев не лишали...

КОГДА ГРОМОВ ГРЯНУЛ...

Впервые об Иване Федорове я услышал от известнейшего нашего летчика - Михаила Михайловича Громова. Именно в Третьей воздушной армии Калининского фронта, которой командовал Громов, осенью 1942 года и появилась группа летчиков-штрафников. "Штрафной полк" (42 самолета) значился только в секретных документах военного времени, и многие годы спустя даже легендарный Громов, Герой и генерал-полковник авиации, в своих мемуарах поведать о штрафниках не мог: цензура.

Как известно, первые штрафные части появились на фронте после знаменитого сталинского приказа N 227 от 28 июля 1942 года, который окрестили коротко: "Ни шагу назад!" В нем речь шла и о создании штрафных рот и батальонов. О летчиках в приказе ничего не говорилось. Ведь если в спины пехотинцев можно было нацелить пулеметы заградотрядов, то "летуны" в небе оставались безнадзорными. Кто возьмет на себя за них ответственность?

Формируя штрафной летный полк, Михаил Громов рисковал головой, но пошел на это сознательно. Он обратился к командующему фронтом Коневу, предложив "создать специальную группу из опытных летчиков, которым за различные провинности грозил штрафной батальон". Сталин, которому Конев позвонил по этому поводу, идею поддержал. И уже в середине августа 1942 года в воздушную армию Громова стали прибывать летчики, в предписаниях которых значилось: "Направляется в группу истребителей-штрафников"...

В моем старом блокноте сохранилась запись воспоминаний генерал-полковника Громова: " На аэродроме объявлена тревога: садится неопознанный самолет! А Ванька глушит моторы, счастливая улыбка до ушей:

- Товарищ генерал! Летчик-испытатель майор Федоров прибыл в ваше распоряжение..."

ДЕЗЕРТИРОВАЛ...
НА ФРОНТ

Сам Иван Евграфович Федоров сегодня так оценивает давнюю ситуацию:

- Вполне меня тогда могли расстрелять за угон самолета и дезертирство с авиазавода. Но спас Громов, отбрехались...

Директору авиазавода Громов отправил тогда такую депешу: "Летчик-испытатель вашего завода майор Федоров с согласия народного комиссара... временно переведен для выполнения спецзаданий по боевой работе в истребительную авиацию Калининского фронта..." Так Иван Федоров и возглавил группу летчиков-штрафников. Фактически - полк!

- На фронт я рвался с первых дней войны, обращался с рапортом к командующему ВВС. А меня отправили на авиазавод в Горький - облетывать новые самолеты, - вспоминает Федоров. - И однажды я решился. Поднял в воздух новенький истребитель и на малой высоте полетел к Громову на Калининский фронт...

...Подобная "решительность" уже выходила Ивану боком. Его боевой путь начался в Испании - там он сбил 24 самолета противника. Его представили к званию Героя. Но уже в Москве, перед самым награждением, Федоров ввязался в отчаянную драку. И Золотая Звезда "пролетела" мимо.

- Зато меня Долорес Ибаррури целовала, - подмигивает и расправляет плечи Иван Евграфович.

Это - характер. Отсюда и некоторые экстравагантные поступки вроде "дезертирства на фронт" или вызова фашистских летчиков на дуэли.

- Мы им консервную банку с запиской на аэродром сбрасывали. Мол, взлетайте драться...

Пилотажником Иван Федоров к тому времени был известным. Перед самой войной немцы пригласили в Берлин обменяться опытом группу советских летчиков. И Федоров был в ней.

- По указанию фюрера нам позволили облетать новейшие образцы "Люфтваффе", - вспоминает Иван Евграфович.

На показательных выступлениях Федоров продемонстрировал такой пилотаж, что сам Геринг отметил. А на прощальном банкете Иван Федоров получил "Железный крест". Вот такие гримасы судьбы...

За два месяца боев осенью 1942-го штрафная летная группа под командованием Федорова уничтожила 519 фашистских самолетов.

КАК СЧИТАЛИ САМОЛЕТЫ

Я не мог не задать Федорову прямой вопрос: сколько всего он сбил вражеских самолетов?

Иван Евграфович ответил буднично:

- 134 самолета. Шесть из них - тараном.

На официальном победном счету трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина 59 сбитых фашистских самолетов, трижды Герой Иван Кожедуб уничтожил 62 самолета.

- И Кожедуб, и Покрышкин - выдающиеся герои, - говорит Иван Евграфович. - Но на фронте много отважных ребят было. На всех Золотых Звезд, видимо, не хватало.

Процедуре подсчета сбитых самолетов сопутствовали очень непростые обстоятельства. Если у немцев достаточно было доклада пилота, чтобы его победа в воздушном бою была признана и отмечена, то личные показания советских летчиков в расчет не принимались. Не очень-то учитывались и свидетельства других участников боя. Даже специальная киносъемка не являлась доказательством, поскольку только фиксировала попадание снарядов в цель, а не ее уничтожение. Исключительно "подтверждение с земли" имело документальное значение. А как его получить? За линией фронта, где в основном и проходили скоротечные воздушные схватки, сделать это было невозможно. Да и на своей территории постоянно возникали трудноразрешимые проблемы.

- Надо было ехать на место боя, искать, доказывать, - вспоминает о "социалистическом учете" Федоров. - Добирается туда комендантская команда, а пехота говорит: это мы сбили. У зенитчиков свои претензии. Никто не дает нужную бумагу с печатью. В контакт входили и добивались доброго расположения известным российским способом - вынимали бутылку спирта...

Многие боевые летчики чурались унизительной "бухгалтерии": для них главным было уничтожить врага, а не доказывать собственное геройство.

...Через два месяца отчаянных боев командующий Калининским фронтом Конев вызвал Ивана и приказал: "Пиши отчет, предлагай, что делать со штрафниками". И Федоров четверых своих летчиков предложил представить к званию Героя Советского Союза, остальных - к высоким правительственным наградам и очередным воинским званиям. И всех - немедленно отпустить по родным полкам...

ТРОФЕЙ БЫЛ ВЫПИТ ЗА ПОБЕДУ

Потом Иван Федоров командовал авиадивизией - уже обычной, не штрафной. И его опять представляли к званию Героя Советского Союза. И опять безрезультатно. Почему так получалось? Может, потому, что бесстрашный летчик всю свою жизнь был очень неудобным человеком - за словом в карман не лез, и погоны с большими звездами в трепет его никогда не вводили...

Победу он встретил в Берлине. В Москву вернулся с трофеем: захватил с собой бочку спирта.

- Бочку привезли ко мне на квартиру около Белорусского вокзала. Поставили на лестничной площадке и привязали толстенным тросом, чтобы не сперли. Но кто приходил, спрашивал, я всем за Победу выпить давал...

После войны он работал в КБ Лавочкина. Начиналась эра реактивной авиации. Испытывая новейшие самолеты, Федоров "попутно" установил несколько мировых рекордов. Когда однажды главного конструктора вызвали к Сталину, Семен Алексеевич Лавочкин взял с собой в Кремль и летчика-испытателя: знал, что вождь интересуется деталями. "Это, Иосиф Виссарионович, наш шеф-пилот, - подтолкнул он к вождю Ивана. - Фронтовик. Неоднократно представлялся к званию Героя..."

Сталин задумался, с интересом буравя Федорова своим тяжелым взглядом, попыхал трубкой. Потом пообещал: "Разберемся!" Так в марте 1948 года Иван Федоров получил давно заслуженную награду - Золотую Звезду Героя.

О ЧКАЛОВЕ, КОЖЕДУБЕ, БЕРИЯ...

Еще до всемирно известного беспосадочного перелета Валерия Чкалова из Москвы через Северный полюс в Америку Иван Федоров написал обстоятельное письмо Сталину с просьбой разрешить сверхдальний полет. Сталин заинтересовался и поручил своему помощнику Поскребышеву "заняться вопросом".

- Поскребышев мое предложение положил тогда под сукно, - как о дне вчерашнем рассказывает Федоров. - А Чкалов лично пробился к вождю и заокал: "Товарищ Сталин, хочу вокруг шарика махнуть..."

Никакой обиды и зависти в словах Федорова не чувствуется: ну обошел приятель на повороте - не зевай, Ванька, на то и ярмарка!

Во время войны в Корее туда с инспекцией летал сам Берия. Сорок истребителей сопровождения прикрывали самолет всесильного Лаврентия Павловича. И пока Берия проводил совещания и поддавал жару "военным советникам", Иван Федоров времени зря не терял. У своего тезки и давнего знакомца Кожедуба, командовавшего советскими летчиками, выполнявшими "интернациональный долг", он добился разрешения полетать в корейском небе. За три вылета сшиб семь вражеских самолетов...

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Всю свою жизнь Иван Евграфович Федоров геройски воевал, налетался - дай Бог каждому. Первым испытал самолет с ламинарным крылом. Первым сумел покинуть реактивный самолет без помощи катапульты. Первым преодолел звуковой барьер. Первым выполнил все фигуры высшего пилотажа на реактивных самолетах. Был участником первых испытаний советских атомных бомб...

Многие годы он был абсолютным секретоносителем. Поэтому только в перестроечные времена, в 1988 году, его имя впервые появилось в открытой печати - в биографическом словаре "Герои Советского Союза". И сразу же обнаружились удивительные странности. Понятно, что цензура не позволила рассказать о "штрафном периоде" героя. Но в официальном издании были перечислены, например, его награды - ордена Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны, Красной Звезды и т.д., - и ни слова не говорилось о количестве сбитых самолетов врага.

Несправедливость, к сожалению, продолжается до сих пор. Официальные наши инстанции заученно бубнят: летчиков-штрафников не было, потому что не было никогда! Но в военных архивах редакция нашла неопровержимые свидетельства. Настойчиво опротестовывается и количество личных боевых побед Ивана Федорова: ему пишут "всего" семнадцать самолетов. Пусть эта цифра останется на совести тыловых счетоводов. Ведь даже в английских источниках (например, в энциклопедии "Асы Сталина") другой приведен счет: в годы Великой Отечественной войны Иван Федоров уничтожил 49 самолетов врага лично и 47 - в группе.

К этой возне Иван Евграфович равнодушен: "Пусть считают как хотят. Мы ведь не за ордена сражались, а за Родину...". Есть, наверное, справедливость в том, что он родился именно в День защитника Отечества. И сегодня Федоров бодр и крепок, с юмором у него все в порядке. Когда при нашей последней встрече я приехал к нему на Кутузовский и для съемки попросил его надеть парадный пиджак, вышло недоразумение: наград (наших и зарубежных) за боевые заслуги и испытательную работу у героя более сотни, а орденские планки на груди расположились как-то не очень впечатляюще.

- Да подровнял я колодки, укоротил, - заметил ветеран мое недоумение. - А то машину мешают водить..